Райтер-изврайтер
Знаете, ребята, на самом деле я человек беспокойный в плане испуга. Нет, я вполне себе бесстрашный, когда это нужно, не паникую когда внезапно что-то загорается, рушится или ещё какая хня. Но вот когда я писал статью о страхах, я до такой степени увлёкся, что боялся посмотреть в полированную дверцу шкафа. Потому что краем глаза я видел, что в ней отражается нечто весьма условно неподвижное. Я не люблю приоткрытые шторы — у меня паранойя зашкаливает, даром что восьмой этаж. Сейчас в доме собака, которая не испытывает никаких иллюзий: если в квартире что-то или кто-то шевелится, то сразу следует "Бух. Бух-бух. ГАВ! ГАВ-ГАВ-ГАВ!". После предварительного обстрела звуком Рада, недовольно бурча, идёт смотреть, кто там посмел шевельнуться. Кошка это или бабушка, или на лестничной площадке кто-то пукнул — Рада, шелестя невидимым плащом супердога, несётся проверять.
Так вышло, что богатое воображение чрезвычайно мешает мне жить. Парадокс в том, что я обожаю жить ночью в темноте и тишине. И порой я шёл на кухню, почему-то отчётливо представляя, что прямо сейчас посреди кухни стоит вполне материальный некто, и с затаённым злорадством улыбается, оскалив частокол острых зубов, с которых стекает вязкая слюна. Видите ли, придумывать монстров — это моё хобби и в некотором роде моя специальность. Воображение временами доводит меня до состояния слабого писка — бывали моменты, когда я боялся закрыть глаза при намыливании башки. понимаете, да? Открываешь глаза и обнаруживаешь перед ними нечто ужасное. Когда выходишь в длинный тёмный коридор, то нет ничего проще, чем в дальнем уголке увидеть на полу нечто бесформенное, особенно момент, когда оно встаёт и тянет к тебе скрюченные лапки.
Сейчас я перестал вздрагивать от сонного подвыва, который раздаётся из-под кровати, и от внезапного хруста в ночной тишине, и от отчётливого и резкого рычания в тишине. Это Рада, она вообще издаёт много звуков. Она любит беззвучно подойти и уставиться из темноты блестящими глазами. Это неожиданно, но не страшно. Мои монстры удалились на совещание: не сомневаюсь, что они придумают способ доставать меня опять, с учётом собаки. Однако теперь я легкомысленно иду по квартире среди ночи, не включая свет — если Рада молчит, значит никого нет, ни людей, ни монстров, а кто есть, тот спит и прописан тут. Сейчас я боюсь только одного: наступить босой ногой на полусгрызенную кость или украденный пельмень, перепугаться, заорать, кинуться наутёк и убиться нахер ап стену.
Вот как-то так, граждане.

Так вышло, что богатое воображение чрезвычайно мешает мне жить. Парадокс в том, что я обожаю жить ночью в темноте и тишине. И порой я шёл на кухню, почему-то отчётливо представляя, что прямо сейчас посреди кухни стоит вполне материальный некто, и с затаённым злорадством улыбается, оскалив частокол острых зубов, с которых стекает вязкая слюна. Видите ли, придумывать монстров — это моё хобби и в некотором роде моя специальность. Воображение временами доводит меня до состояния слабого писка — бывали моменты, когда я боялся закрыть глаза при намыливании башки. понимаете, да? Открываешь глаза и обнаруживаешь перед ними нечто ужасное. Когда выходишь в длинный тёмный коридор, то нет ничего проще, чем в дальнем уголке увидеть на полу нечто бесформенное, особенно момент, когда оно встаёт и тянет к тебе скрюченные лапки.
Сейчас я перестал вздрагивать от сонного подвыва, который раздаётся из-под кровати, и от внезапного хруста в ночной тишине, и от отчётливого и резкого рычания в тишине. Это Рада, она вообще издаёт много звуков. Она любит беззвучно подойти и уставиться из темноты блестящими глазами. Это неожиданно, но не страшно. Мои монстры удалились на совещание: не сомневаюсь, что они придумают способ доставать меня опять, с учётом собаки. Однако теперь я легкомысленно иду по квартире среди ночи, не включая свет — если Рада молчит, значит никого нет, ни людей, ни монстров, а кто есть, тот спит и прописан тут. Сейчас я боюсь только одного: наступить босой ногой на полусгрызенную кость или украденный пельмень, перепугаться, заорать, кинуться наутёк и убиться нахер ап стену.
Вот как-то так, граждане.
