.слишком много текста, нытьё, эмопсто и жалобы.. иногда вдруг посещает желание всё кинуть, задвинуть подальше совершенно всё, и написать что-то невыносимо прекрасное, чтобы читатели обрыдались. И чтобы самому писать, хлюпая носом от эмоций, нервно курить, выкорчёвывая мигрень из висков, пить кофе чёрт знает какую чашку. Хочется-хочется-хочется. Но отодвигаю от себя и продолжаю долбить то, что надо, а на "хочется" остаётся очень мало сил. Две страницы навылет, и то не каждый вечер, а потом наступает тихая такая приятная апатия, плато, ремиссия. На полчаса примерно — когда всё хорошо. Написал, выслал, просигналил "лежит в ЛС, получите, плиз" — и ровно полчаса блаженства, на перечитку. Всплывают тогда ляпы небольшие, опечатки, но мне даже от них хорошо и тепло. На полчаса. Ровно тридцать минут чистого счастья. Двадцать три с половиной часа колючего и холодного за тридцать минут блаженного отката. Иногда на эти тридцать минут приходится двое или трое суток колючего и холодного. Меня засасывает, я устал, вычерпался. Необходим какой-то мощный толчок извне, рывок наверх, за волосы, за горло, за что угодно, можно с мясом, но наверх, и я снова очень долго смогу нормально писать. Сейчас на сутки приходится несколько вспышек, похожих вот на то, что раньше горело ровно. Мой ресурс исчерпаем, хотя и огромен, и что-то последнее время ковшик задевает дно. Я ищу, отчаянно ищу какие-то маркеры, за которые смогу уцепиться, подтянуть себя выше и не опуститься. Бах-бах-бах на плечи — на, подтягивайся, ты ж спортсмен. Оскалишься в лыбу, тянешься, и просто ощущаешь, как пальцы немеют, а внутри тихо-тихо обрывается по ниточке. Сижу, как паук, подтягивая к себе поближе спасительное хоть что-нибудь, и постоянно это жадно ощупываю, не дай бог куда-то денется. Сетей давно не плету, потерял навык. Ослабел, стал ранимым куда больше, чем раньше. Помогает только каменное внешнее спокойствие, и оно последнее время ломается, трещины пошли. День, когда рванёт, станет моей личной катастрофой, я не знаю, что останется. А может оно и не рванёт, а просто осыпется, и всё, а внутри — ни-хре-на. Повиснуть бы с рёвом на шею, выплеснуть всё, а стопорный механизм уже запущен — и не получается. Даже жаловаться не получается выплеском, только какие-то корпускулы вылетают, и те ранжированные, проверенные. Чтобы не слишком сильно жахнуть. При этом же, вот что странно, есть уверенность в нескольких вещах, которые сильнее всех страхов. Я твёрдо уверен в когда-то данных обещаниях, что меня не оставят. Вот, пожалуй, на них и держусь и даже улыбаюсь. Когда отталкивают или не хотят слушать или не делают даже попытки понять (я даже не прошу уже, чтобы поняли правильно!) — это уже не больно, это нормально. Это привычно и даже вызывает улыбку. Есть очень мало людей, от которых это НЕ вызывает улыбки. Скорее надбитость и тихая паника, ощущение катастрофы, висящей над головой. При этом внешне это проявляется только повышенной спокойностью, разве что улыбки пропадают. Хотя совсем недавно метался в панике, на стену лез буквально, хватался за всё одновременно и звал на помощь хоть кого-нибудь. Сейчас я даже истерить не могу, потому что меня не ударили, а вот оно, висит над головой и медленно опускается, выжимая воздух. И всё чаще хочется даже не закричать, а просто спросить: "А я? А как же я?" и попросить "Ну меня-то поймите, пожалуйста! Только без всяких "но", просто поймите!"
Я изверился и опускаюсь ниже, при этом постоянно делая рывки наверх. Упрямство моё ещё не закончилось, лапы шевелятся, подгребаю всё, без разбора, хватаясь за любой позитив, даже самого низкого пошиба. Любую быдло-шутку хватаю и кручу перед носом, как ватку с нашатырным спиртом, то ли надеюсь, что сработает, как шоковая терапия? Я вижу, как с проблемами уже не идут ко мне. Раньше мои люди шли с проблемами ко мне. Видимо, со мной и правда что-то случилось, и я не вижу этого со стороны. Случилось что-то, и это не позволяет им сделать самое простое и естественное, как было — прийти ко мне с проблемой. Я перестал ощущать себя нужным и необходимым сразу ряду людей. Одна потеря на этом фоне очень болезненна, чрезвычайно болезненна. Когда я потерял Малахита, было вот так же больно — сразу, резко, с мясом выдрало. Ох, как это было больно, как же я на стену-то лез... Малахита я не забыл, не забуду и никогда не выброшу из сердца, он где-то там живёт, и кажется с ним даже всё в порядке. Та история с его девушкой, вроде бы, не убила его, и хорошо, там не за что было убиваться. Но та история похоронила нашу дружбу. Причём похоронила моментально — хлоп! — и нету, только руки шарят в воздухе, да фантомные боли донимают. И все они уходят. Уходят, уходят, уходят. Это сводит с ума, хотя это тоже в порядке вещей, я хороший трамплин. С меня взлетать просто изумительно. Но мне так сейчас нужны крылья самому...
В общем, я в растерянности вотпрямщас. Встряска мне нужна. конечно, но если это будет очередная встряска со знаком минус, она меня добьёт с гарантией 99%. А ещё мне нужно в реале обнять человека, который не корчит дурные рожи, не гримасничает, не сюсюкает мне на ухо мультяшным голосом и не смотрит, как на дебила с заскоком. И парадокс в том, что его нет рядом.